Газета «Родина». Медаль «За отвагу»

Татьяна Пестрякова, дочь ветерана Великой Отечественной войны танкиста-орденоносца Павла Георгиевича Пестрякова, скрупулёзно записывала воспоминания отца. Впоследствии собрала весь материал в книгу, отрывок из которой предлагаем читателям.

Перебираю отцовские награды. На память приходит рассказ о его самой первой медали — «За отвагу».

«Наш экипаж был сформирован из молодых бойцов, ещё не нюхавших пороха. Притираясь друг к другу, каждый хотел занять особое место в коллективе. Кто главный в экипаже? Естественно, ответ один — командир! Так-то оно так, с Уставом службы не поспоришь. Но в бою получалось и иначе.

Сначала о своём первенстве заявил водитель. Дело в том, что Карпатское предгорье славится холмистостью, перелесками и буераками. И вот в одной из танковых стычек две наши самоходки на полном ходу влетели передними мостами в пеньки поваленных снарядами деревьев. Под прицельным огнём передки не отремонтируешь, и две неподвижные цели стали лёгкой добычей немецких танков.

А в это время наш водитель бывший колхозный тракторист Федя Свидригайло мгновенно учёл ошибки ведущей пары, на отчаянной скорости лихо проскочил открытую поляну и спрятал боевую машину в лесном массиве, откуда мы дали советского перца нерасторопным фашистам. За этот профессионально проведённый бой Федька получил благодарность от комроты, а полковое начальство торжественно перед строем присвоило ему квалификацию «Мастер вождения танка».

Через несколько дней пришла и моя очередь поспорить за важность наводчика в экипаже. Известно, что в Карпатах мы наступали лихо. Штурмовые подразделения отрывались от снабженцев, штабов и войск НКВД. Были потери. И пока любимую «саушку» чинили мотористы-ремонтники, нашему командиру пришлось подлечиться. Лейтенант убыл в госпиталь, исполняющим обязанности командира экипажа назначили меня.

И тут пришло известие о прорвавшем фронт немецком десанте, быстро продвигавшемся в тыл наших войск. Войдя в мёртвую зону, где не было ни ушедших в наступление, ни ещё не подтянувшихся тыловиков, немцы могли бы широким зафронтовым рейдом отрезать наступавших от служб, обеспечивавших связь, подвоз боепитания и ГСМ. Успех советского наступления мог бы смениться горечью поражения и гибелью в очередном котле, на которые немцы были мастера.

А в мёртвой зоне ни танков, ни артиллерии!

Перед экипажем нашей самоходки поставлена задач: стать на перекрёстке дорог и огнём сдерживать наступление десанта до прибытия основных сил. Плохо дело: экипаж не полон, опытного командира нет, машина не опробована после ремонта. Простипрощай, старушка-мама! Кое-как добрались до перекрёстка, означенного командиром полка. Позиция хуже некуда: машина, как муха на лысине, отовсюду видна.

— Меняем позицию,- говорю ребятам.

— В штрафбат захотел? — спрашивает водитель Свидригайло.

— Накажут тебя, Пашка, за самоволие,- поддакивает заряжающий Миша Свешнев.

— А не посамовольничаем, и наказывать некого будет! — говорю я.

— Ладно, Пашок, говори, куда ехать.

Груз ответственности сковал мою голову. Кто знает, по какой дороге идут сейчас немцы. Перекрёсток — штука хитрая! Решили сменить позицию и блокировать ту, что узкой насыпью еле возвышалась над болотом. На траверзе стали копать капонир, благо, что природный холмик перед ним уже был чем-то вроде бруствера. А тут и легкораненые с пулемётами на мотоциклах подъехали. Повеселело у нас на душе.

— Братцы, — говорю перевязанным, хромающим, контуженным бойцам, — ломайте ветки, траву тащите, маскировать нашу «саушку» будем.

Раненые хромали, но бегом бегали. И скоро нашу самоходочку ни с дороги, ни с болота уже стало совсем не видно. Один орудийный ствол торчит, как поваленное дерево. И всё.

— Ладно, — говорю,- спасибо, пехота. Отдыхайте.

— Нет уж,- отвечают, — вас окопали, теперь сами окапываться будем.

И разошлись по лесу, выбирая удобные огневые точки.

Вскоре послышался гул моторов, на дорожную насыпь выкатились мотоциклы с колясками.

— Этих пропустить, — командую я. — Разведка и боевое охранение. Главное потянется следом.

Появились. В голове колонны осторожно, будто принюхиваясь крупнокалиберным пулемётом к тишине леса, отражавшегося в спокойном зеркале болота, шёл бронетранспортёр «Крупп». За ним медленно катились три тентовых грузовика и трёхтонный «Оппель Блиц». Я очень волновался, ведь в этом бою в условиях кадрового некомплекта мне, простому ефрейтору, пришлось впервые выполнять обязанности командира экипажа. Но и от обязанностей наводчика орудия меня тоже никто не освобождал.

Воспоминания о том бое приходят вспышками. Помню, как я командовал себе сам:

— По головной машине осколочно-фугасным. Заряжай… цельсь… Пли!

Снаряд подбросил и перевернул немецкую бронечерепаху в русское болото.

— По замыкающей машине шрапнелью. Заряжай… цельсь… Пли!

Снаряд в клочья изорвал тент, под которым уже не было ничего, кроме человеческого фарша.

— По переднему грузовику — шрапнелью…

В это время передний грузовик, пытаясь уйти из-под обстрела, рванулся с насыпи, и… Куда там! Его тупое рыло нырнуло в глубину трясины, которую мы заранее промерили шестами, пока раненые маскировали нашу самоходку.

— Красиво плывёт топор по реке! — торжественно произнёс Фёдор Свидригайло.

Из кузова второго грузовика начали выпрыгивать ошалевшие фашисты. Но перекрёстный огонь из пулемётов раненых советских солдат загонял их обратно — в болото. Они барахтались, тонули, кричали что-то на лающем немецком языке.

В результате мы, не потеряв ни одного бойца, взяли кучу трофейного оружия, привезли пленных и пригнали целёхонький тентовый немецкий грузовик.

Сначала меня пропесочили за своеволие при переносе огневой позиции, потом простили и даже наградили серебряной медалью «За отвагу». Мы тут же обмыли её спиртом, который достали наши легкораненые пехотинцы».

Эта статья в PDF-версии газеты «Родина» от 16 июня 2022 на сайте ЦК КПРФ ,  а также на сайте Ставропольского крайкома КПРФ.